Свидетельство: Михаил Павлов vs Юз-младший

Я бродил вокруг нее—этой приземистой каменной башни, одетой в
сплошной железный кожух, с открытым устьем наверху, через которое
выбивалось пламя,— и не находил никого, кто бы мог мне дать какие-либо
объяснения, касающиеся работы печи. Я заходил в химическую лабораторию
завода, которая помещалась у доменных печей, и встречался там с младшим
сыном старого Юза—Иваном Юзом, который исполнял  обязанности химика.

Он был достаточно любезен, чтоб допускать меня в лабораторию и отвечать
на мои вопросы; он уж говорил, хотя и плохо, по-русски.
О доменной печи он не мог чего-либо рассказать мне. «Даже самый
лучший мастер, — говорил он,—не сможет объяснить почему вчера у него
домна дала хороший чугун, а сегодня плохой Управление доменной печью—
искусство; оно приобретается долгими годами практики, передается в Англии
от отца к сыну; многого в нем объяснить нельзя».
Приблизительно то же говорили нам о доменной плавке и на лекциях в
Горном институте.

Однажды Иван Юз спросил меня:
— Что вы все время ходите в доменный цех? Неужели вам нравится
доменное дело?
— Да, нравится.
— Чем? Почему?
— Потому что другие его не понимают и не любят.
— Как так?
— Да так. Вы же сами говорили, что никто,—ни один инженер, ни один
мастер, ни один профессор, — не понимает, что делается в доменной печи. А
ведь ею надо управлять!
— Но ведь не вы же будете этим заниматься?
— А почему не я?
Он посмотрел на меня и улыбнулся. Но ответил вежливо.
— Это довольно трудное дело.
— Да, это трудное дело,—согласился я. Много лет спустя, уже будучи
профессором, я опять встретился с Иваном Юзом. Я напомнил ему, при каких
условиях мы познакомились. Он вспомнил меня, и мы разговорились о заводе, о
том, что переменилось с тех пор в Юзовке.

«Теперь во всех цехах,—сказал Иван Юз,—у нас служат русские
инженеры, но только не в доменном цехе. Мы считаем, профессор, что
доменную печь нельзя доверить русским».
На этот раз улыбнулся я. В это время уже многие русские инженеры, в том
числе и я, доказали, что могут самостоятельно вести коксовые доменные печи,
что они справляются с трудностями доменной плавки лучше иностранных
мастеров, работавших в РОССИИ.

Но если б Иван Юз спросил: ясно ли теперь для меня все то, что
происходит внутри доменной печи, я — уже профессор, автор ряда трудов по
металлургии чугуна, — затруднился бы ему ответить положительно.
Откровенно говоря, не все нам ясно еще и сейчас.
Недавно один из моих уважаемых учеников, главный инженер
крупнейшего завода, сказал мне: «Как я ругаю себя, Михаил Александрович,
за то, что когда-то, слушая ваши лекции, решился стать доменщиком. Я
десятки лет работал доменным инженером, теперь—главный инженер, а
доменную печь и прежде не понимал и теперь не понимаю. То ли дело
мартеновская печь: в ней все видно и все ясно, а в доменной печи ничего не
видно и все неясно».